📖 О погибших. Не утихает наша память — Исторический Черкесск

Только смерть им больше не страшна,
Потому что все они убиты.
Константин Ваншенкин

Десятилетья миновали,
Боль не покинула сердца.
Страна героев потеряла,
Кто – сына, мужа, кто – отца...
И нет страшнее той войны,
И нет страшней того несчастья.
Погибших помнить мы должны...
Мария Ермакова

Помните!
Через века, через года, –
помните!
О тех,
кто уже не придёт никогда, –
помните!
Роберт Рождественский

Знаем, что их подвиг
Люди не забудут,
Не уйдут в забвение
Эти времена.
С вечной благодарностью
Повторяться будут
И через столетия
Эти имена!

Всё дальше в историю уходят грозные годы Отечественной войны, но время не властно предать их забвению. Ежегодно 9 мая, в 19 часов, когда по всей стране проходит Минута молчания, шестьдесят секунд мирного времени, оплаченные высокой ценой, вечным набатом бьют в наши сердца!
К каждому Дню Победы неизбежно возникает вопрос: какой же была цена, оплаченная нашим народом, и нельзя ли было её сократить?
И получается, что это ещё и самый горький праздник: столько миллио-нов убито! И порой зазря убито. В том числе по вине тупых командиров. А у нас он – самый радостный.
Говорят: «Ну, погиб, – значит, не судьба была дожить до победы». Вой-ну мы начинали необстрелянные, неопытные. Накопление опыта – дело сложное. Задним числом мы все нынче стали умны. Мы частенько ещё примеряемся: а вот я бы, например, сделал так, а не эдак, как сделали они. Ну, вернитесь в сорок первый и сделайте по-своему!
Не каждый из погибших совершал героический поступок в прямом понимании этого слова. Основная масса не была Карбышевым или Матросовыми. Обыкновенные красноармейцы, сержанты, старшины, офицеры... Но большинство из них шли на смерть ради жизни других, и это было беспримерное мужество.О многих из них можно рассказывать бесконечно. И хотя многие из них забыты, но мы помним их всех вместе взятых.
▲ За одного немца платили своими жизнями 10-12 красноармейцев. А в 1942 г. наши полководцы за одного убитого немецкого солдата укладывали даже 13 советских.
Не нужно винить наших полководцев, эта традиция идёт из седой древности. В мирное время, когда «чужестранные» офицеры доводили свои войска до седьмого пота, русские генералы, всегда полагались на «авось».
▲ Наша Земля видела много войн. За Родину умирали россияне часто и помногу. Но больше всего – в Отечественной войне 1941-1945 гг.
За 3 года 10 месяцев и 18 дней войны через армию прошло почти 43 млн. человек. Но никто не назовёт точную цифру погибших и сегодня.
За прошедшие десятилетия после Победы история войны бесстыдно об-росла ложью. Относительно военных потерь СССР существует достаточно противоречивые мнения и оценки. Сначала объявили цифру потерь – 6 миллионов. Спустя годы вынуждены были изменить данные: цифра эта сначала достигла 20 млн., во времена Горбачёва сообщали – 27 млн., точ-нее – 26 млн. 600 тыс. военных и гражданских. В том числе – 1 млн. 23 тыс. офицеров. Число эвакуированных больных –7,7 млн. человек, число поражённых в боях и умерших в медсанбатах – 25,8 млн. человек.
Генштаб давал другие цифры, наука – третьи.
▲ Точно подсчитать потери едва ли возможно. Потому что подсчитать достаточно достоверно потери Красной армии и Вермахта в боях никогда и никому невозможно. Всё зависит от того, как считать и какие преследовать цели.
Но нельзя принять и такую точку зрения, что мы мол «трупами завали-ли». Главная причина кроется в неудачах начального периода войны и немецком геноциде гражданского населения на оккупированных территориях. Ну и надо не забывать, что Германия была сильнее нас!
Но даже из тех 20 млн., на каждом километре боевого пути погибали 7,5 тыс. человек. Каждые сутки обрывались более 14 тыс. жизней советских людей, каждый час – 588 человек, каждую минуту – 10 человек, каждые 6 секунд – один человек. И каждый из них был чей-то сын. Каждая – чья-то дочь.
▲ Генштаб Красной армии считал, что в немецком плену оказалось 4 млн. 559 тыс. наших красноармейцев и офицеров. 68 из них – генералы. И, к сожалению, не все они исполнили до конца свой офицерский долг.
В любой войне плен обычное дело. В старой Русской армии, с самых давних времён проблемы с пленными никогда не возникало. Военнопленные считались неизбежными жертвами войны. Как и убитые, так и раненые. Никаких подозрений на их счёт не возникало. Принималось за бесспорный факт, что они были до конца верны присяге не только Императору, но и обещались перед Богом быть верным Отечеству и товарищам по оружию.
Кстати, обо всех таких потерях, как и о наградах, живым участникам войны, публика немедленно извещалась газетными сообщениями. Добровольный уход из жизни, как в мирной, так и военной жизни христиане почитали и почитают за величайший грех. После войны государство, церковь и общество немедленно всеми силами стремилось вернуть их на родину.
▲ Каждый житель Черкесска знал требования идеологии того времени – настоящий боец должен победить или умереть. Третьего не дано. Каждый боец и командир, отправляясь на фронт, теперь знал, что оставляет дома у Советской власти в заложниках членов своей семьи.
Он должен был не сдаваться живым. Стреляться, вешаться, резать вены – можно и нужно. Только осознанное самоубийство. Девять граммов свинца, пущенные себе в висок, лоб или сердце, позволяли полковым писарям подготовить похоронку матери, жене и детям, в которой уже без сомнения можно было утверждать, что тот фронтовик действительно верный сын Отечества и, защищая его, погиб смертью храбрых. Так поступали многие, но большинству хотелось выжить.
А если не застрелился? Сколько таких, кто уцелел в огненных метелях войны, чудом выжил из пепла концлагерных печей нацизма – не «превратился в белых журавлей», – были отвергнуты. Был в плену! – и этим всё сказано.
Начальник ГПУ товарищ Мехлис по этому поводу говорил: «А пулю в свой персональный лоб, почему не пустили?»
Потом встреча с чекистами из НКВД которые, как известно, не дремали… А там: проверить, допроверить, подтвердить… И попробуй, докажи, что ты не верблюд. Худо будет, если не найдутся свидетели или они окажутся в списках погибших. Тогда, как говорит цыганка, «Ждёт тебя дальняя дорога в казённый дом, и пустые хлопоты…». В него попадали тысячами.
А порой и без казенного дома, и без особых хлопот всё обходилось. Выведут перед строем комендантского взвода, зачитают приговор…Залп – и нет человека. Или подойдёт особист. Бац! И пошёл полк дальше… Только-то и всего. И нет ещё одной жизни… И вопрос «За что же, всё-таки, расстреляли?» – так и остаётся без ответа до конца жизни. И правила хорошего тона позволяли на них не отвечать.
В то же время в Федеративной Республике Германии пребывание в плену засчитывалось солдатам в общий трудовой стаж. Примерно, такое же отношение было к своим военнопленным и в дореволюционной России.
▲ В печати часто мелькает ссылка на приказ СВГ № 270 от 16 августа 1941 г. и Сталина № 321 от 26 августа 1941 г. На их основании каждого попавшего в плен к немцам гражданина СССР приравнивали к предателям. В качестве примера приводят якобы постулат Льва Мехлиса: «У нас нет пленных – есть предатели!». Но этого в тех приказах не утверждалось. Да и утверждаться не могло, иначе, на основании статьи 193-22 Уголовного кодекса РСФСР 1926 г. все предатели были бы осуждены к расстрелу. Но этого не произошло, и толь-ко несколько процентов бывших военнопленных было привлечено (не расстреляно) к уголовной ответственности.
▲ На Родину из германского (а также финского и румынского) плена вернулось 1836 тыс. человек, 250 тыс. человек остались на Западе. По германским данным из лагерей глубокого тыла бежало, и не было разыскано 67 тыс. советских военнопленных.
Интересна судьба советских генералов, оказавшихся в плену. Всего по-пало в плен 68 генералов. Из них вернулись на родину 41 человек, восстановлены в кадрах Советской Армии – 25 человек. Арестовано органами НКВД – 16 человек. Замучено и расстреляно в плену немцами – 20 человек. Осуждено к смертной казни в СССР (власовцы) – 5 человек. Заочно осуждены как изменники родины – 2 человека.
Чем же всё это объяснить? Почему не выполнен приказ Сталина? Всё это произошло потому, что в том приказе и не было утверждения, что каждый, кто попал в плен – предатель Родины.
▲ Бытует мнение, что все военные неудачи войны были поставлены в вину солдата, поэтому и встретила родина своих сыновей и дочерей фильтрационными спецлагерями, допросами сотрудников военной контрразведки «Смерш» и территориальных органов МГБ-КГБ.
Фильтрационные лагеря для возвратившихся из плена солдат были жестокой необходимостью. Из-за линии фронта приходили и настоящие враги. И при этом предатели, шпионы и диверсанты говорили по-русски без немецкого акцента – просто потому, что были русскими. Но поголовной отправки бывших пленных советских солдат в ГУЛАГ не было.
По подсчётам И. Пыхалова («Великая Оболганная война». М., 2005) во время войны подверглись репрессиям 10% наших военнопленных, после войны – 14 %..
▲ Много это или мало? Много. Как можно говорит «мало», если речь идёт о тысячах искалеченных судеб, сломанных жизней, которые долгие годы оставались под подозрением, долгие годы их считали предателями. И только полвека спустя оставшимся в живых были дарованы права ветеранов войны. Но многие так до этого и не дожили.
Но одновременно – относительно мало, если вспомнить, что Уголовный кодекс того времени карал «сдачу в плен, не вызывавшуюся боевой обстановкой» расстрелом. Можете проверить – статья 193-22.
Конечно, были среди них и невиновные люди. Но война есть война. Среди рядового и сержантского состава благополучно прошли проверку свыше 95 % бывших военнопленных
▲ 3 млн. наших соотечественников погибли в немецком плену. Не потому, что были слабаками или невезучими. Они погибли просто потому, что были русскими. Из любого другого плена, они бы вернулись. Из попавших в немецкий плен американцев и англичан умерло 4%. Советских пленных погибло 57,8 %. Большинство советских военнопленных 1941-го вымерли в первую же лагерную зиму.
Не подписав 2 июля 1929 г. Женевскую конвенцию в отношении военно-пленных по идеологической причине (в СССР армия была Рабоче-крестьянской, и это качество не укладывалось в международные договора), политическое руководство страны и её дипломатические службы со-вершили крупную ошибку. Это было просто глупо и недальновидно, так как фактически со своей стороны СССР её соблюдал. Вот выдержки из конвекции:
Раздел I. Общие положения. Ст.4 «Держава, взявшая военнопленных, обязана заботиться об их содержании»
Раздел VIII. О выполнении конвенции. Отдел I Общие положения. Ст. 82 «Положения настоящей конвенции должны соблюдаться высокими договаривающимися сторонами при всех обстоятельствах. Если на случай войны одна из воюющих сторон окажется не участвующей в конвенции, тем не менее, положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».
Отсюда следует, что Германия была обязана соблюдать конвенцию, про-сто потому, что её подписала. Подписал ли, не подписал её СССР – во-обще не имело значения.
▲ Не подписав Женевскую конвенцию о военнопленных, СССР после начала войны отказался соблюдать два её важнейших условия – обмен списками военнопленных и предоставление им права получать посылки с родины через Международный Красный Крест. У немцев появился великолепный предлог для того, чтобы почти легально морить советских военнопленных голодом. Наши солдаты оказались не только без помощи с родины, но и без какой-либо международно-правовой защиты.
Поэтому наши пленные объедали в немецких лагерях кору с деревьев, и деревья стояли с голыми стволами на уровень человеческого роста. По-этому немцы расстреливали их по любому поводу и без всякого повода, надеясь, что победа Рейха всё спишет.
▲ После войны в городах и посёлках страны появились «самовары» – так называли вернувшихся с фронта калек без рук и ног, которые катались на деревянных платформах. Особенно много было без ног. Асфальтированные покрытия в Черкесске тогда отсутствовали. Поэтому основной проблемой для бывших фронтовиков было передвижение по улицам. Их платформы, колёсами которых были шарикоподшипники, постоянно увязали в пыли, грязи или снегу. Так вот через улицы, тележки с сидящими на них безногими инвалидами, переносили мы, послевоенные мальчишки.
Но однажды, во времена правления Хрущёва, в течение одной ночи из городов страны они исчезли. Инвалидов выслали, чтобы они не портили вида городов своими искалеченными телами. Например, калек-фронтовиков из Ленинграда выслали на остров ВАЛААМ…
▲ В 1991 г. на момент распада СССР в Москве хранилось 3,2 млн. боевых наград (это около 7 тонн веса), которые по разным причинам не были вручены фронтовикам. После войны солдат пришёл домой. Он награждён медалью или орденом, но он не знает об этом, и никто ему этого не сообщает. И таких было – миллионы. Один фронтовик сказал автору: «Неужели трудно печатать эти списки, например, в газете «Красная звезда», а местные газеты потом перепечатывали. И проблема была бы решена».
▲ Во многих домах и квартирах Черкеска в недрах сундуков и шкафов, как бы боясь попасть на глаза людям, лежит бумажка. Порой, она завёрнута в платочек, или же лежит в особой папке. Бумажка эта (треть обычного листа) пожелтела, буквы на ней потускнели от времени, но её содержание хорошо знают в доме. Не забудешь то, что написано под будничным словом «извещение», заменённое в народе другим, безысходным – «похоронка».
Лежит «похоронка» более 70 лет, обжигая сердца людей, как и в первый день её получения. Это она вытеснила из дома смех и веселье. Потом, конечно, жизнь брала своё. Порой и радовались, и веселились люди, но радость их была пополам с горечью. Потому что не было ТОГО, кто мог бы с ними тоже радоваться и веселиться.Немало труда стоило почтальону в те военные годы вручить казённое письмо по назначению. И залетала «похоронка» чёрным вороном в дома, поднимая плач и страдания. Человек, получивший её, облачался в траур, но где-то в глубине его души теплилась надежда: авось, произошла ошибка, и ТОТ, о ком сообщила страшная бумага, даст о себе знать. Ждали и ждут вопреки здравому рассудку, ждут и надеются.
▲ Нет средства от смерти, и человек, в конце концов, умирает. Это закон природы. И с этим мы вынуждены мириться. А вот гибель на войне воспринимается совершенно по-иному. Ибо тот, который погиб, мог бы жить ещё и сегодня, хотя ему было бы уже много лет. А ведь у холостых и незамужних потом были бы ещё и дети. Но их нет, и не будет. Эта мысль терзает днями, ночами, десятилетиями, усугубляет горе. И в минуту отчаяния человек снова берёт в руки пожелтевшую бумажку, как последнюю весточку о сыне, муже, отце, любимом. И вновь пляшут перед глазами строчки: «Извещаем, что Ваш сын (муж) пал смертью храбрых в бою за Отечество».
▲ Во многих семьях до сих пор хранятся и пожелтевшие от времени извещения, на которых написаны три коротких слова: «Пропал без вести». Простого свидетельства очевидцев того, скажем, как кто-то горел в танке, взорвался вместе с самолётом, утонул при переправе, контуженным или тяжелораненым попал в плен, на войне было совсем недостаточно.
Те, о ком были написаны эти слова, в Черкесск тоже не возвратились...
Но государству было не до пропавших без вести. Более того, в общественное сознание вбили мысль о второсортности тех, кто пропал без вести, не обрёл положенного статуса смерти. В общественном понимании словосочетание «пропал без вести» являлось фактом, порочащим биографию. То, что пропавшие без вести, во времени, достойны уважения так же, как и те, кто вернулся с войны, как и те, о смерти которых родных известили, бесспорно. И, несомненно, их судьба могла быть другой, если бы на груди каждого солдата был жетон (медальон), чего требуют элементарные правила военной этики.
▲ Формулировка «Пропал без вести» вплоть до начала 1990-х гг. коммунистическими властями воспринималась как предательство и измена Родине. Действительно, где гарантии, что «пропавший без вести» солдат или офицер погиб смертью храбрых, а не сдался немцам в плен? Ведь не верил же коммунист П. И. Школьников горожанам, увидев немецкие ботинки, что перед ним находились останки разведчиков РККА.
Но есть и другая сторона этого дела. Сотни тысяч тел, лежащих на полях и в лесах, стаскивали в ближайшие воронки и засыпали землей. Чтоб не было эпидемий от разлагающихся трупов. При этом у погибших в обязательном порядке забирали документы.
▲ Так называемый (в обиходе) «смертный медальон» не мог служить документом, потому что представлял собой черный гранёный пластмассовый цилиндр, в который боец вкладывал два узких листочка бумаги (в случае смерти один листок направлялся в штаб воинской части, другой – оставался при покойном), на которых он должен был сам предварительно записать свои данные.
Эти медальоны многими бойцами выбрасывались, так как среди них существовало поверье, что, заполнив эту бумажку, ты подписал себе смертный приговор – тебя непременно убьют. С 17 ноября 1943 г. медальоны были отменены.
▲ По воспоминаниям очевидцев, одно время солдатские медальоны передавали в военкоматы целыми сумками, вещмешками и ведрами. К сожалению, подавляющее большинство этих документов, по которым можно было восстановить личность погибших, было скрытно уничтожено.
Причина проста: семья погибшего на фронте солдата в 50-е годы полу-чала ежемесячное пособие в размере 5 рублей, а семья пропавшего без вести ничего не получала. На каждом «неизвестном солдате» государство экономило по 60 рублей в год. Немного. Но к концу войны у нас было около 9 млн. без вести пропавших.
▲ Население Черкесска перед началом июня 1941 г. составляло около 30 тыс. человек (по переписи 1939 г. – 28,6 тыс. человек). До 1 июля 1941 г. было мобилизовано свыше двух тысяч человек. Общее количество ушедших за годы войны из г. Черкесска по мобилизации и добровольно в армию и на флот, а также в партизанские отряды составляет более 8 тыс. человек. Половина из них жителя не вернулись к родным очагам, погибнув или пропав без вести.
▲ В 1994 г. производственным акционерным издательством «ПУЛ», тиражом пять тысяч экземпляров, была выпущена «КНИГА ПАМЯТИ» (город Черкесск), которая стала ещё одним свидетельством всенародного преклонения перед бессмертным подвигом советского народа в годы Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. и именами отдавших жизни во имя Победы.
▲ В «КНИГУ ПАМЯТИ» занесены фамилии 3779 погибших горожан (и это же конечно не полный список), которые, уйдя на фронт из Черкес-ска, с войны домой не вернулись, из них 1448 – родившихся в ст. Батал-пашинской или г. Баталпашинске.
Количество погибших по годам рождения приведено ниже (в скобках указано количество погибших жителей, которые родились в Баталпашинской – С.Т.): 1883 – 1 (0), 1886 – 1 (0), 1887 – 1 (0), 1889 – 1 (0), 1891 – 4 (0), 1892 – 5 (2), 1893 – 12 (7), 1894 – 12 (5), 1895 – 24 (8), 1896 – 25 (11), 1897 – 38 (15), 1898 – 50 (27), 1899 – 32 (11), 1900 – 64 (18), 1901 – 63 (32), 1902 – 85 (36), 1903 – 89 (40), 1904 – 116 (64), 1905 – 101 (52), 1906 – 108 (42), 1907 – 121 (55), 1908 – 122 (56), 1909 – 123 (69), 1910 – 103 (50), 1911 – 109 (42), 1912 – 132 (62), 1913 – 121 (50), 1914 – 112 (57), 1915 – 92 (39), 1916 – 83 (30), 1917 – 59 (24), 1918 – 105 (54), 1919 – 64 (25), 1920 – 87 (38), 1921 – 95 (53), 1922 – 101 (50), 1923 – 131 (54), 1924 – 101 (65), 1925 – 90 (46), 1926 – 37 (25), 1927 – 1 (1), год рождения не установлен – 958 (133).
▲ В специальном выпуске Совета ветеранов г. Черкесска (июнь, 2006 года) «Так начиналась война» на стр. 4 напечатана информация, что в годы ВОВ погибло 4523 жителя Черкесска.
▲ За самое трудное на земле дело, из которого слагалось слово «война», наши земляки отдали свою жизнь. На войне убивают. Это так. И это страшно. Как могло случиться такое: вот жил и смеялся человек, кого-то любил, ненавидел, но какая-то рваная, вся в зазубринах небольшая железка, не замеченная им, вдруг вылетела навстречу... И вот он уже не дышит, не чувствует, не понимает. Его больше нет на земле, и не будет уже никогда. Осталось что-то бездыханное и безгласное. Ничего не видящее и не чувствующее. Куда более близкое камню, дереву, глине, земле, чем живому человеку.
▲ Наверное, ещё долго в Черкесске, чья-то мать, жена или девушка, представляли себе, будто в кадре документального кино, последние минуты жизни их любимого... Вот он, их солдатик, бежит по полю. В большой не по росту, долгополой шинели. С винтовкой наперевес. И вдруг на полном бегу вскинул радостно руки. Потом развёл их, держа в правой винтовку, как будто приветствуя приближающихся немцев, как бы даже заранее их обнимая... И рухнул в снег, подгребая замёрзшие комья глины ногами... Он, наверное, ещё жил какой-то короткий, единственный миг.
▲ И может быть, новая пуля ударила и шевельнула уже мёртвое тело. Солдат не успел ничего почувствовать, ни о чём-то подумать. Он уже не увидит в своей неподвижности потускневшими глазами ни того, как солдаты Гитлера убегают по полю, отстреливаясь. Ни того, как весной стает снег, и крестьяне из ближайшей деревни ещё долго не начнут пахать, а всё будут собирать оттаявшие и разбухшие трупы да разбросанные по полю не разорвавшиеся снаряды. И круглые, плоские, как кастрюли, немецкие мины – их было понапихано в землю за дни отступления и дни наступления целая уйма.
▲ Он, погибший солдат, не увидел ни святого, великого Дня Победы, ни цветущих улочек Черкесска, ни чудесной улыбки Гагарина, ни новой весны, ни новой зимы. Ни молоденьких девчонок в узких брючках или юбках, коротеньких до предела. Не прочёл в газете и не услышал по радио о войне в Афганистане и Чечне, а ведь он погибал, чтобы не было войн… Он никогда не узнает, что какие-то неизвестные ему люди пройдут по Луне и вернутся на Землю. И что прах его военного собрата, безвестно погибшего под Москвой, безымянный, не узнанный, будет с почестями похоронен у Кремлёвской стены и над ним загорится вечный негасимый огонь...
▲ Он, погибший солдат, бежавший по полю и налетевший на визжащую пулю, так ничего и не узнает о нашей сегодняшней жизни, до которой всего-то пустяк не дожил: один сантиметр. Вот прошла бы та пуля левей на один сантиметр, и он жил бы и жил, по праздникам надевал бы свои награды – у него за войну накопилось бы их предостаточно, поминал бы солдатскими 100 граммами своих однополчан, нянчил бы внуков.
Но солдат, бежавший по снежному полю, в тот миг, когда налетел на визжащую пулю, наверное, ни о чём не подумал. Не успел. Он погиб мгновенно, без мысли о себе, о любимой, о родных, возвращая стране её землю, а чьим-то, быть, может, ещё не родившимся детям – их извечную Родину – синеокую Россию.
▲ В одной из газет, «Аргументы и факты» сообщили, что «Две трети погибших в 1941-1945 годах воинов похоронены как неизвестные». С воинскими почестями у нас хоронили только тех и тогда, когда позволяла обстановка. И хоронили не каждого в гробу, в своей могиле, а навалом. Так работы меньше: свалили всех в воронку или в противотанковый ров и землёй забросали. И получалась безымянная братская могила. Сколько их осталось на боевых дорогах! А сколько затерялось, заросло травой!
Покойный отец рассказывал: в феврале 1943-го, после того как его посёлок был освобождён нашей Красной армией, его молодого парня, ещё до призыва на фронт, вместе с гражданским населением мобилизовали на уборку трупов солдат погибших в Сталинградской битве.
Он видел тысячи и тысячи трупов. В том числе и раздавленных гусеницами танков. Наши танкисты, упоенные победой, давили порой ещё живых людей, разорванных снарядами, погибших или просто замёрзших русских, немецких, итальянских, румынских солдат. Они валялись вперемежку в заснеженных и бескрайных степях Ростовской и Сталинградской областей. Их собирали в противотанковые рвы и воронки от бомб, а весной кое-как засыпали землёй или сжигали.
Позже, будучи фронтовиком и участвуя в боях, он видел множество смертей, но те страшные картины собранных в кучи человеческих тел и в мирное время снились ему по ночам.
По старой традиции война считается оконченной в тот момент, когда похоронен последний погибший солдат. В добрые старые времена седой античности, за не захоронение павших воинов полководца могли и казнить.
▲ Наши солдаты, павшие на землях Польши, Венгрии, Чехословакии, Германии, всё же похоронены там – с крестами или без, с обелисками или надгробиями. Наверное, в чужой земле им спится легче, чем другим фронтовикам в своей, российской, где их, неприбранных, не погребённых, с открытыми глазницами, мучает вечная бессонница.
А кости наших солдат валялись полвека при Советской власти, которую они защищали, в полях, горах, лесах и болотах. Останки павших бойцов, где только не находят и до сих пор. Правда, многие теперь лежат не на российской, а на чужой земле, освобождая которую и полегли.
По данным СМИ, в болотах Белоруссии и Карелии, в лесах Калужской, Смоленской, Новгородской областей, в заросших окопах Сталинградской, Ленинградской и Новороссийской земли, на перевалах Кавказского хребта, по правому берегу Нарвы и в Заполярье до сих пор всё ещё лежат не захороненными на полях былых сражений останки около двух миллионов (!) наших солдат. А сколько среди них солдат из Черкесска!?
Несколько лет назад поисковый отряд Смоленской области обнаружил близ села Алексино (в этом селе только в одной братской могиле похоронено 572 солдата РККА) захоронение трёх солдат. У двоих из них не было при себе никаких документов, дающих возможность становить их личности. Их «медальоны» – небольшие металлические футляры, в которых обычно хранятся анкеты бойцов, оказались пустыми. Солдаты – народ суеверный, у них были свои приметы. Так, считалось, что если заполнишь анкету перед боем, то непременно погибнешь.
У третьего «медальона», как и положено, была заполненная анкета с информацией о том, кто он, откуда родом, где проживал. Но надписи эти были настолько истёрты временем, что прочитать их сразу оказалось не-возможно. По начальным расшифровкам анкеты, по некоторым буквам, фрагментам слов поисковиками были сделаны первые предположения относительно биографии фронтовика. Затем прошли долгие месяцы, прежде чем профессионалы смогли сделать текст яснее. Они боролись буквально за каждую букву, в конце концов, удалось восстановить имя и фамилию бойца – Пётр Степанович Поединенко, в графе «республика» было написано «РСФСР», в графе «область» можно было разобрать только несколько букв: «Чер…». Именно эти полслова помогли поисковикам выйти на верный путь в поисках родственников солдата. Информация была передана в Черкесск, её объявили по телевидению. Нашлись племянницы: Раиса Михайловна и Валентина Михайловна, проживающие в с. Садовом. Им были передана папка с копиями документов о сержанте, фотографиями с места захоронения на Аллее Герое в г. Дорогобуже Смоленской области.
В «Книге Памяти», в самом конце стр. 193 напечатано: «ПОЕДИНЕНКО Пётр Степанович, 1906 г.р., Черкесска АО, русский, сержант, погиб в бою 13.08.1943 г., похоронен в с Алексино, братская мог., Дорогобужский район, Смоленская обл., служил в 208 СД».
▲ Два миллиона не захороненных солдат, это как раз те, кто по сей день числится в списках без вести пропавших. И души их, не простившись с телами, до сих пор мечутся над нами. Штабные писари вычеркнули их тогда из списков частей, но имена павших невозможно вычеркнуть из памяти родных и тех однополчан, кому посчастливилось выжить.
Особенно сейчас, когда вопреки исторической логике побеждённые ощущают себя комфортнее, чем победители. Какой-то недобитый эсэсовец может позволить себе позволить туристскую поездку по Украине, Белоруссии, Кавказу, где когда-то участвовал в карательных операциях. А дети солдата, погибшего на подступах или при штурме Рейхстага и Рейхсканцелярии, никогда не увидят его тщательно ухоженной могилы в Берлинском Трептов-парке, потому что у них нет денег на билет даже в одну сторону.
▲ Вот один из грустных моментов, который лишний раз подтверждает безалаберное отношение к человеку в нашем государстве. Оказывается, ещё во время войны были утеряны, а частью и уничтожены документы по «учёту безвозвратных потерь личного состава воинских частей». Были отменены и солдатские медальоны – единственная ниточка, связывавшая идущего на смерть человека не только с его родными и близкими, но и с нами – потомками. Эта хрупкая связь оборвалась, когда приказом комиссариата обороны № 376 от 17 ноября 1942 г. было запрещено военнослужащим носить индивидуальные медальоны с пергаментными вкладышами. Такой был приказ – идти в бой безымянными...
«На братских могилах не ставят крестов. И вдовы на них не рыдают...», – надрывно пел когда-то бард Владимир Высоцкий. И был прав. Вдовам просто негде рыдать. Эти не поставленные кресты – наш крест, наш долг…
А знаете ли вы как хоронили солдат в окружении? Тут же, рядом, возле окопчика, где бойцы сами сидели. Зарыли, и всё. Бугорок только временно оставался. Потому что потом шла техника: и немецкая, и наша. Бугорок тут же затаптывался, и не оставалось никакого следа. Обыкновенная земля…
▲ Уроженец Баталпашинска, рядовой 726-го полка 395-й СД Рокотов Яков Андреевич, 1893 г. р., пропал без вести 6 декабря 1942 г. Из призванных на фронт жителей Черкесска, он самый старший по возрасту.
▲ Самым молодым по возрасту среди погибших призывников Черкесска был уроженец ст. Баталпашинской рядовой в/ч полевая почта-52031 Колбасин Василий Петрович, 1927 г. р., который пропал без вести в январе 1945 г.
▲ Уроженец Баталпашинска, красноармеец 20-го гв. отдельного истребительно-противотанкового гаубичного дивизиона 15-й гв. СД Богомолов Владимир Васильевич, 1926 г. р., погиб в бою 26 января 1945 г. при штурме немецкого селения Фравиндорф.
▲ В 1943 г. погиб Ступников Иван Александрович, единственный из погибших фронтовиков Черкесска, который имел воинское звание «полковник».
▲ В возрасте 50 лет погибли уроженцы Баталпашинска рядовой Гурьянов Прокофий Фёдорович, 1892 г. р., родившиеся в 1893 г. – рядовой 545-го полка 389-й СД Овсянников Алексей Петрович (погиб 14 мая 1943 г. в ст. Кеслерово Крымского района Краснодарского края) и рядовой Ольховский Андрей Иванович (погиб в сентябре 1943 г.).
▲ Много писем написали с фронта в Черкесск Василисе Кирилловне Букреевой её сыновья Иван и Николай. Часто доставала женщина эти семейные реликвии, надевала очки, и казалось ей, что в комнате опять, как до войны, звучат их голоса. Она видела их молодыми, весёлыми, ведь впереди – большая жизнь. Твёрдо верили в Победу братья Букреевы. Но не дожили они до неё. Николай сложил голову в донских степях, а Иван спит вечным сном под Санкт-Петербургом.
▲ 22 июня 1941 г., в первый день войны, пропал без вести призывник из Черкесска лейтенант 338-го противотанкового артиллерийского полка Резерва Главного командования Волошинский Пётр Дмитриевич. В этом же месяце пропал без вести и 20-летний уроженец ст. Баталпашинской рядовой Бегер Михаил Михайлович.
▲ Всего два месяца, после окончания Черкесского педагогического учи-лища, проработал директором школы в а. Новокувинском 19-летний комсомолец Жиров Амир Хаджимурзович. 20 августа 1941 г. на ЮФ он принял свой первый в жизни бой. 11 февраля 1944 г. командир взвода 403-й отдельной разведроты 351-й СД лейтенант Жиров пал на поле боя в с. Труалин Шепетовского района Хмельницкой области (на Украине). За месяц до того, как ему должно было исполниться 22 года, А. Жиров был награждён орденом Отечественной войны I ст.
▲ Уроженец Баталпашинска, красноармеец 1344-го полка 351-й СД Бондарев Владимир Васильевич, 1925 г. р., пропал без вести 2 ноября 1942 г. у селения Тагардон Северо-Осетинской АССР.
▲ Защитник Москвы, наш земляк Наводников Пётр Евменович, умер от ран в одном из московских госпиталей в 1942 г. и похоронен на знаменитом Новодевичьем кладбище.
▲ В сердце Европы, столице Австрии – Вене, есть кладбище советских воинов. Здесь похоронены наши земляки из 1-го батальона 301-го ГСП: командиры рот ст. лейтенанты Абрамкин Иван и Савиных Пётр, начальник штаба батальона Савчук Иван.
Рядом могила, в которой лежит легендарный комбат, Герой Советского Союза, гвардии капитан Хабеков Умар и его верный друг начальник артиллерии гвардии капитан Беляев Даниил.
▲ В октябре 1941 г. пропал без вести уроженец ст. Баталпашинской, ко-мандир эскадрона 74-го гвардейского кавалерийского полка 4-й гв. кавдиви-зии Воропин Василий Иванович, 1910 г. р.
▲ В июле-августе 1942 г. пропал без вести призывник Черкесска 35-летний командир 3-го партизанского полка 1-й партизанской дивизии «Дедушка» Иванов Сергей Иванович, который до этого служил в 64-м сапёрном батальоне 11-го механического корпуса.
▲ 16 мая 1944 г. в воздушном бою с самолётами противника в районе Выборга погиб командир авиационного звена, комсомолец, лейтенант Соловьёв Василий Иванович (проживал в Черкесске по ул. Крупской, 57). За проявленный героизм в воздушных боях он был награждён двумя орденами Красного Знамени и двумя орденами Отечественной войны I ст. Его награды находятся в фондах республиканского краеведческого музея – их передала в 1984 г. мать героя – 87-летняя Феодосия Фёдоровна.
▲ Реке Днепр было предано тело 24-летнего краснофлотца Коваля Василия Тимофеевича, погибшего 15 августа 1941 г.
▲ Официально последние залпы и выстрелы войны прозвучали 9 мая 1945 г. А неофициально… Как говорится, одному Богу известно. Долго они ещё слышались в разных концах земного шара: и на Западе, и на Востоке.
Одним из таких последних выстрелов, прозвучавшем в 20 часов 35 минут 10 сентября 1945 г. в Вукорсоне, что находится в 35 км от Парижа, был сражён Бородачёв Дмитрий Григорьевич. Он родился в ст. Сторожевой. После школы Митя стал помогать семье – работал в г. Сулимове на стройке. Потом поступил в Черкесский педтехникум, где учился его младший брат. После окончания техникума учительствовал. Летом 1941 г. Дмитрий Бородачёв по путёвке профсоюза отдыхал в доме отдыха и оттуда добровольцем ушёл на фронт. Его последнее письмо было из-под Сталинграда.
Потом плен, побег и поиски людей для борьбы с нацистами. Франция дала Дмитрию оружие, конспиративное имя, а Родина – сердце патриота и защитника справедливости. Он стал бойцом Сопротивления и сражался в отрядах маки (от названия вечнозелёных непроходимых кустарников). Советский солдат-артиллерист бок о бок с другом Морисом, украинцами, французами, русскими уничтожал гитлеровцев на французской земле. После освобождения Парижа от нацистов, Бородачёва направили на работу санинструктором в госпиталь Гренобля. Когда в Берлине прогремел салют Победы, он стал готовиться к отъезду на Родину, но его оставили в ликвидационной группе.
При возвращении домой, возле Парижа, выстрелом гитлеровского недобитка в толпу, Дмитрий Бородачёв был смертельно ранен и умер на руках у друга Юрова, который и привёз на родину личные вещи погибшего.
▲ В братской могиле с. Зелёное Поле (на Украине) покоится прах жителя Черкесска комсорга дивизиона 985-го артиллерийского полка 320-й СД ст. сержанта Алавердова Апетнакона Мардиновича, бывшего животновода колхоза «III Интернационал» (ныне колхоз «Кубань»).
▲ Не вернулись в Черкесск, в свою СШ № 13, учителя – 37-летний Крон-блат Матвей Моисеевич и 39-летний рядовой Сбродов Николай Яковлевич, ученики – Белозёров Николай Андреевич и Куценко Николай Михайлович.
▲ 9 мая 1945 г. в 23-летнем возрасте умер командир взвода связи Шарахов Али Махович, получивший за два дня до Победы ранение. Похоронен в Литве.
▲ 15 августа 1942 г. в бою у деревни Мартюково Ржевского района Калининской области погиб уроженец Баталпашинской комиссар 399-го СП 111-й СД Муравейский Михаил Николаевич.
▲ 28 апреля 1945 г. погиб в бою и похоронен со всеми воинскими почестями на центральном кладбище с. Жебетин, что в Чехословакии, кавалер орденов Красной Звезды, Отечественной войны II ст. и медали «За боевые заслуги» гв. капитан Дагов Хасамби Салимгиреевич, командир кавалерийского эскадрона 22-го гв. Кубанского казачьего кавалерийского полка. Фронтовая газета (полевая почта 15290) печатала его стихи. Особенно полюбилось бойцам его строки из стихотворения «Гвардейцы».
▲ 21 октября 1942 г. в горах Кабардино-Балкарии (с. Кашхатау) погиб уроженец ст. Баталпашинской рядовой 423-го гв. артполка 2-й гв. СД 37-й Армии Брянцев Дмитрий Семенович, 1904 г. р., который летом оборонял Черкесск.
▲ 5 декабря 1942 г. на перевале Кавказском (Северная Осетия) погиб 18-летний уроженец г. Баталпашинска гв. рядовой Лапин Николай Васильевич.
▲ Гвардии ст. лейтенант Дорофеев Андрей Михайлович (1909-1944), кадровый лётчик 8-го гв. истребительного авиаполка ВВС Черноморского флота, ушёл на фронт в первые дни войны. До войны был депутатом Черкесского горсовета. Умер от ран в ВМГ–40, похоронен в г. Сочи на гражданском кладбище. Он награждён двумя орденами Красного Знамени.
▲ В германских концлагерях, в Бухенвальде, Освенциме, Заксенхаузене, Равенсбрюке, Дахау и др., погибли уроженцы Баталпашинской: 6 декабря 1941 г. – 29-летний рядовой Алексеев Дмитрий Васильевич, 15 января 1943 г. – 42-летний рядовой ППС 18–12 Бахтиаров Али Валидович, 1 февраля 1943 г. – 38-летний рядовой Брянцев Сергей Максимович, 18 декабря 1944 г. – рядовой Березов Николай, родившийся в 1923 г. в Баталпашинске, Жеребцов Пётр.
▲ Трое мужчин – отец и два его сына – ушли на фронт из одного двора. Иван Антонович Маслихов всё-таки возвратился живым в родной Черкесск после тяжёлого ранения под Николаевом, а вот два его сына навсегда остались на поле брани. Мл. лейтенант 726-го полка 395-й СД 19-летний Маслихов Михаил пропал без вести в октябре 1942 г., а гв. мл. лейтенант 335-го полка 117-й гв. СД 13А 20-летний Маслихов Николай погиб 21 марта 1945 г. в немецком городке Теоферштадт, что в Силезии.
▲ Члены поискового отряда «Торнадо» из подмосковного г. Коломна на протяжении нескольких лет занимаются поиском останков советских солдат, погибших в годы Великой Отечественной войны. За это время ими найдено более 1500 останков. В ходе поисковых работ в районе деревни Кирилловщина Валдайского района Новгородской области ими найдены останки и медальон командира взвода из Черкесска Белоусова Александра Ивановича.
▲ 2 мая 1945 г. во всём Берлине не было слышно ни одного выстрела, камни всё ещё дымились, да остывшую золу и пепел шевелил весенний ветерок. Но именно в этот день, в провинции Бранденбург, погиб уроженец ст. Баталпашинской, гв. лейтенант 65-го гв. тяжелого самоходного артиллерийского полка 40-летний Моисеев Илья Андреевич. В другом местечке, в этот же день, погиб уроженец ст. Баталпашинской, майор 868-го СП 287-й СД 34-летний Дронов Николай Георгиевич.
▲ 4 мая 1945 г. в германском г. Циблигин в полевом эвакогоспитале № 15 умер от ран 37-летний Братков Семён Иосифович, рядовой 1133-го СП
▲ В мае 1945-го пропал без вести красноармеец Артёмов Алексей Егорович, родившийся в 1898 г. в городе Баталпашинске.
▲ Только один день не дожил до Победы уроженец ст. Баталпашинской старшина 913-го СП 26-летний Белоусов Иван Яковлевич, который умер от ран 8 мая 1945 г. в ВЭГ–1369, находящемся в латвийском городке Добеле.
▲ 22 июля 1944 г. на земле Польши в Люблинском воеводстве западнее селения Буепа погиб миномётчик 961-го СП ст. сержант Коваленко Александр Витальевич – кавалер орденов Красной Звезды и Славы, многих медалей, выпускник СШ № 10 им. Сталина, который жил до войны в Черкесске по ул. Московской, 14. Позже прах воина был перенесён на кладбище в г. Замостье – в крепость-мемориал Ратунды.
▲ 14 июля 1944 г. при освобождении деревни Шилиш Углянского сельсовета Березовского района Белоруссии погиб мл. сержант Даневич Иван Фёдорович. До войны он жил в Черкесске, работал асфальтировщиком. В 1941 г. сражался под Таганрогом, попал в плен к немцам, бежал из концлагеря, пробрался в родной город. Здесь вошёл в состав подпольной патриотической группы. Нацисты выследили подпольщика, но схватить его не удалось. Уничтожив двух гитлеровцев, Даневич вместе с женой Дарьей Николаевной ушёл от преследования. Взбешенные нацисты сожгли их дом. В нём сгорела больная сестра Даневича – Анастасия. После освобождения Черкесска И. Даневич – в действующей армии. Награждён орденом Красной Звезды, двумя медалями «За отвагу».
▲ в «КНИГАХ ПАМЯТИ», изданных в середине 1990-х гг. в Карачаевске и в районах Карачаево-Черкесии, имеются сведения о 182 погибших фронтовиках, родившихся в ст. Баталпашинской, в том числе в «Книге Памяти» Адыге-Хабльского района – 1, Зеленчукского – 5, г. Карачаевска – 44, Карачаевского района – 21, Малокарачаевского – 1, Прикубанского – 87, Усть-Джегутинского – 19 и Хабезского – 4.
▲ Самым старшим по возрасту среди погибших призывников г. Черкесска был Чмырёв Степан Сидорович, уроженец г. Баталпашинска. Ст. сержант Чмырёв С. С. погиб в 1945 г. в возрасте 62 лет, похоронен в парке им. Шевченко города Одессы.
▲13 мая 1945 г. в латвийском городке – Вайнод умер уроженец ст. Баталпашинской 28-летний сержант в/ч полевая почта-26488 Бровченко Виктор Никонорович.
▲ Призванный Зеленчукским райвоенкоматом уроженец ст. Баталпашинской, рядовой Колесников Николай Иванович, 1927 г. р., пропал без вести в 1945 г.
▲ 14 февраля 1943 г., в возрасте 57 лет, пропал без вести рядовой Синьков Дмитрий Пантелеевич, уроженец г. Баталпашинска.
▲…Ах, война, что ты, подлая, сделала? Вместо свадеб – разлука и дым… Наши девочки платьица белые Раздарили сестрёнкам своим…
Несколько строк поэта-фронтовика Булата Окуджавы – и в них вся война, все судьбы сотен тысяч молодых женщин и девушек, которым пришлось принять на свои плечи неимоверную тяжесть боёв, отступления, окружения, плена, окопной жизни, людского недопонимания – и в годы войны, и после неё.
Вряд ли можно представить несовместимые, более полярные понятия, чем женщина на войне. Грубой, беспощадной, ненасытной. Во всех прежних войнах человечества женщины числились лишь в разряде жертв, страдающих от ужасов войны.
Но в эту, самую страшную войну, когда враг топтал родную землю, не единицы и тысячи, вдумайтесь: почти миллион юных, красивых, готовых любить и быть любимыми, мечтающих о семье и материнстве девушек надели солдатские шинели, чтобы вместе со всей страной встать навстречу врагу. Бросив дома кукол, собрав волю в кулак, они ушли на фронт и стали воинами. Молодые, весёлые, прямо из детства, они пошли в неизвестность. И пусть на вид им было не больше восемнадцати, буквально на глазах, будто бы из биографии исчез целый кусок жизни, они вмиг стали старше.
▲ Скоро многие из тех милых и славных научатся привычно обматывать ноги портянками и почувствуют тяжесть кирзы, будут кулачками одергивать сзади гимнастёрки. Обветрятся лица и потрескаются губы от жажды. Ладони покроются мозолями и узнают холод и жар оружия. Впереди будут тяжкие бессонные ночи, скудный армейский паёк, ветер, дождь, грязь, мороз и палящее солнце жарких месяцев лета…
▲ На самой страшной войне ХХ века женщине пришлось стать солдатом. Она, дающая и оберегающая жизнь, не только спасала, перевязывала раненых, выносила их из поля боя, но и убивала врага, внезапно вторгнувшегося в её жизнь.
С первых дней войны многие мужчины скептически относились к «слабому полу». Но потом в вечном мужском предубеждении образовались большие трещины. Военную форму одели не только сёстры милосердия – спутницы войн прошлого, работницы военкоматов, деятельницы военторга. Женщины, чья сущность – милосердие, вынуждены были сбрасывать бомбы, подрывать мосты, смотреть в оптический прицел снайперской винтовки…
Совсем не для любви прибывали девушки в боевые полки. Этот самый «слабый пол» быстро освоил многие воинские специальности. Все перечислить невозможно. Медицинские работники, лётчицы, разведчицы, телефонистки, связистки, сапёры, снайперы, зенитчицы, политработники, кавалеристы, танкисты, десантники, матросы, регулировщицы, шоферы, рядовые полевых банно-прачечных отрядов, повара, пекари, партизаны, подпольщицы...
Наверное, не было в те годы такой военной работы, которую не делали наши женщины.
▲ «Едва ли найдётся хоть одна военная специальность, – писал Маршал Советского Союза А. И. Ерёменко, – с которой не справились бы наши отважные женщины так же хорошо, как их братья, мужья и отцы».
И служили женщины, как подобает воину, – честно, да ещё с удивительным рвением и терпеливой серьёзностью, какие вообще свойственны «слабому полу», когда он знает, что должен быть сильным.
«Мужчин на пересыльном пункте переодевают. А для девчат ничего нет. Дали нам портянки, мы из них трусики и бюстгальтеры пошили. Командир узнал, нас выругал. А нам нужно… Дело доходило до того, что мы иногда даже похищали вывешенные на кустах мужчинами нательные рубашки. Предметы же нашего женского туалета сушили только ночью, днём среди мужчин развешивать стеснялись, да и старшина ругался» – рассказывала бывшая связистка.
«…идём мы вдоль Дона. Человек двести девушек. Жара стоит, лето 1942-го… А после нас вот такие красные пятна на песке… Ну, как тут что спрячешь? Солдаты идут следом и делают вид, что ничего не видят, не замечают…» – дополняла бывшая зенитчица.
« Год назад, меня, ветерана 2-й гвардейской Таманской, пригласили в Калининград. Я увидела там столько знакомых могил… Там на фотографиях такие молодые лица… И ребята, и девчата. Все они в земле… Я перед каждой могилой на колени становилась…» – со слезами на глазах рассказывала мне бывшая медсестра Елизавета Борисовна Котляренко.
Они должны были, они старались оставаться женщинами, и в то же время им надо было утверждать своё равноправие среди мужчин, доказать, что они тоже могут быть солдатами: не испугаются, не заплачут, всё выдержат и сумеют воевать.
Часто задаю себе вопрос: надо ли было пускать девушек на войну? И не могу ответить. Не знаю… Но восхищаюсь ими безмерно.
▲ В Черкесске того времени на улицах то и дело мелькали девичьи фигурки в пилотках, а потом в ушанках, в перешитых, подогнанных по росту, ладных шинельках, перетянутых кожаными поясами на талии. Талия – слово-то не из военной терминологии. Из-под пилотки выбивались кудряшки или даже локоны. Синие, серые, зелёные, голубые, карие глаза посматривали вокруг независимо и твёрдо. У их обладательниц изменялась походка, постепенно переходящая с легкого танцующего шага на строевой ритм.
▲ Нелегко им было на войне. Куда тяжелее, чем мужчинам. И какие же они оказались терпеливыми, стойкими, бесстрашными! Беленькие, тёмные, рыжеволосые, они безропотно несли тяготы войны. И кто там знал, что у них порой лежало на сердце, какая боль саднила его. Бывало, что и обижали их неловким словом, а то и грубостью. Сплетники с мутными глазами корчили за их спиной рожи и цинично цедили сквозь зубы: «ППЖ» – походно-полевая жена. ППГ – полевой подвижной госпиталь. Иногда расшифровывался как «походно-полевой госпиталь». Отсюда, наверное, и произошла ироническая аббревиатура ППЖ – «походно-полевая жена».Медаль «За боевые заслуги» часто называли «За боевые услуги» или «За половые заслуги», поскольку очень часто командиры и комиссары награждали ею своих ППЖ.
Фронтовики знают, каким горько несправедливым было это прозвище. И ни смотря на это – старались беречь их. Не всегда это удавалось. И кое-кто из них ожесточался душой и уже почти терял веру в доброту и благородство «сильного пола».
▲ Каждый наступательный бой начинается стремительным порывом атаки. Сотни, тысячи сердец сжимаются в ожидании сигнала командира: «В атаку!». В последние минуты ожидания и в те первые минуты, когда, поднявшись во весь рост с земли, солдат стремился скорее пробежать расстояние, отделяющее его от врага, всегда было волнение, пусть даже он был уже в десятках таких атак.
А когда он падал, не добежав, поначалу не почувствовав боли, а лишь ощутив тупой, сваливший его удар, – он всё ещё стремился вперёд. А когда, потеряв силы, он лежал ничком на земле и мир для него существовал только в двух ощущениях: в запахе его тёплой крови и в боли, с каждой минутой становящейся всё нестерпимее.
▲ Техника уничтожения человека совершенствовалась ежегодно, а способы спасения были всё те же – раненых таскали на себе. А раненый человек тяжелее своего веса. А в это время ещё бомбят или стреляют… Представьте себе поднялся батальон в атаку, а его немцы давай косить из пулемёта. И батальона не стало… Все лежали… Нет, не все они были убиты, были и раненые. И вдруг откуда-то из траншей выскакивают маленькие девчонки, начинают перевязывать раненых и оттаскивать их в укрытие из опасной зоны.
И как радовался он, солдат, когда подползала к нему едва различимая в предрассветной мгле девичья фигура, и маленькие руки быстро и умело бинтовали его раны, успокаивая боль. «Потерпи, родной, сейчас станет легче» – шептала она тихим голосом. И он слышал только этот голос, ровный, тихий, ласковый. Но он не видел её стиснутых зубов и прикушенной губы, когда с трудом подложив под него шинель или плащ-палатку, тащила по земле маленькая, в два раза меньше и слабее его незнакомая девушка. Под пулями, думающая не о своей – о его жизни. Ему было больно. Он ударялся о кочки, но он молчал и даже улыбался. Он верил ей – она спасёт его. «Спасибо, тебе, сестричка!».
Вытащить раненого надо было вместе с его личным оружием. Первый вопрос в медсанбате: где оружие? В первые годы войны у нас его не хватало. Винтовку, автомат, пулемёт – это медсестре тоже надо было тащить. В сорок первом был издан приказ № 281 о представлении к награждению за спасение жизни солдат: за 15 тяжелораненых, вынесенных с поля боя вместе с личным оружием, – медаль «За боевые заслуги», за спасение 25 человек – орден Красной Звезды, за спасение 40 – орден Красного Знамени, за спасение 80 – орден Ленина.
▲ Представим себе обстановку, в которой они жили, и жили не месяц, не два, а годами. Представим всю тяжесть физических и душевных перегрузок, обрушившихся на них. Ту опасность, которой подвергались они ежедневно, чтобы понять, какой ценой им удавалось сохранить эти женские привычки, милые юные странности. И они должны были, они старались, оставаться женщинами, и в то же время им надо было утверждать своё равноправие среди мужчин, доказать, что они тоже могут быть солдатами: не испугаются, не заплачут, всё выдержат и сумеют воевать.
Надо ли было пускать девушек на войну? Не знаю… Но восхищаюсь ими безмерно.
▲ Однажды я стал свидетелем разговора, мальчик спросил у деда: «Есть братские могилы, а почему не бывает сестринских?» И впервые задумался над этим словом – «братская могила». Конечно, люди, полив своей кровью родную землю, породнились таким страшным образом, они стали, и, правда, БРАТЬЯ-МИ ПО КРОВИ. Что же касается сестринских могил, то разве можно без волнения читать об этих маленьких солдатках большой войны?
▲ Подлая и безглазая старуха со страшной косой, она ведь и вовсе не видела разницы между мужчинами и женщинами. Сколько их, фронтовых подружек, осталось на серых полях боёв, погибнув неприметно, с удивлённым вздохом: «Ой, мамочка!» И в лесных чащах, и в горах, и на обочине просёлочных дорог, маленький холмик с фанерной звёздочкой смыкался над тем, что ещё недавно жило, горевало, любило, смеялось!
Порой безымянный или с одним словом: «Маруся», «Лида», «Светлана», «радистка Катя», «медсестра Валя», «регулировщица Лена»...Теперь я бы вмешался в разговор деда с внуком и ответил: есть сестринские могилы, есть.
▲ На войне не только убивали. Шла жизнь. Фронт становился бытом, условием существования. Люди знали: нужно взять верх над врагом. А в минуты затишья размышляли, грустили, впадали в отчаяние, верили, радовались жизни... А те, на чью долю, среди железа и крови, выпала любовь, были трижды счастливы. Разрушить её могла только пуля противника, и приказ своего командования: перевод в другую часть. Но случались и чудеса. С войны возвращались любящими супругами.
▲ в «Книгу Памяти» г. Черкесска к сожалению попали фамилии только 29 представительниц «слабого пола» (их значительно больше – С.Т), призванных на фронт местным военкоматом, которые остались лежать в могилах, находящихся далеко от Черкесска.
Вот их имена:
Белякова Мария Михайловна, 26-летняя уроженка Орловской области, партизанка, связная, погибла 3 сентября 1942 г. в ст. Удобной Краснодарского края;Волкова Раиса Сергеевна, 19-летняя уроженка Баталпашинска, медсестра, погибла в бою 6 декабря 1942 г. у хутора Смурного под Моздоком Северо-Осетинской АССР;Голякова Нина Фёдоровна, 22-летняя уроженка Баталпашинской, рядовая, пропала без вести в мае 1943 г.;Егорова Ия Александровна, родилась в 1916 г. в Смоленской области, партизанка бригады «Дубова», а затем Лепеньской бригады им. Сталина, погибла в бою у деревни Старое село Ушачского района Витебской области;Казак (Козак) Анна Александровна, 22-летняя уроженка Баталпашинска, рядовая, санитарка 478-го СП 320-й СД, пропала без вести 13 мая 1944 г. на правом берегу Днестра в районе молдавского села Чебручи;Киршина Нина Андреевна, родилась в 1921 году в Баталпашинской, рядовая, санитарка 695-го СП 221-й СД, погибла в бою 16 сентября 1943 г. возле хутора Данило-Ивановка Запорожской области; Кишмахова Роза Галимовна, 19-летняя уроженка Баталпашинска, рядовая, зенитчица, погибла при налёте немецкой авиации 24 июля 1942 г. в г. Батайске Ростовской области;Клименко Анна Степановна, 26-летняя уроженка Баталпашинской, санинструктор 1-го отдельного санитарного батальона 131-й Краснознамённой отдельной санитарной бригады, погибла в бою 17 февраля 1943 г. в районе хутора Школьный Краснодарского края;Куранина Галина Ивановна, ст. лейтенант, погибла в 1944 г.;Курачинова Галина Мусовна, 24-летняя уроженка г. Еревана, рядовая 508-й отдельного зенитного артиллерийского дивизиона 18А, погибла в бою 17 апреля 1943 г., похоронена в 50 м от моста на 20-м километре шоссе Новороссийск-Туапсе;Кучмар Софья Семёновна, русская, активистка Черкесского горкома комсомола, замполит 734-го зенитно-артиллерийского полка, погибла 18 мая 1943 г. в г. Батайске Ростовской области;Лапина Валентина Николаевна, 18-летняя уроженка Баталпашинска, рядовая, связистка 573-й роты связи 115-го укрепрайона, погибла в бою 18 сентября 1942 г. в деревне Пионеров Сталинградской области;Марковская Татьяна Константиновна, уроженка ст. Бекешевской, рядовая, пропала без вести в июне 1944 г.;Масликова Мария Прохоровна, рядовая 163-го отдельного медсанбата, погибла 6 августа 1944 г. на территории Польши;Медведева Валентина Ивановна, рядовая 734-го зенитно-артиллерийского полка войск противовоздушной обороны, погибла 17 января 1943 г.;Миронова Александра Ильинична, ст. лейтенант, погибла в 1945 г.;Несмашная Анна Петровна, рядовая, погибла 26 апреля 1944 г., похоронена в 4-й братской могиле, находящейся в с. Бондари под Севастополем;Остроухова Мария Алексеевна, 23-летняя уроженка Баталпашинской, старшина 162-го СП, умерла от ран 13 июля 1944 г. в ХППГ-5203, похоронена в 18-й братской могиле в белорусском г. Слуцке;Распопова Татьяна Дмитриевна, гв. старшина, командир взвода станковых пулемётов, погибла в 1943 г. под Нарвой;Розенкова Екатерина Никаноровна, сержант 292-й роты связи, погибла 25 июня 1945 г., похоронена в г. Гайну в Германии;Рябченко Евгения Андреевна, 22-летняя уроженка ст. Невинномысской, рядовая, медицинский фельдшер, пропала без вести в ноябре 1942 г.;Рядченко Серафима Матвеевна, 19-летняя уроженка Баталпашинска, рядовая 734-го зенитно-артиллерийского полка войск противовоздушной обороны, погибла 21 июня 1942 г. при обороне г. Ростова н/Д; выпускница СШ № 10 им. Сталина. Она погибла первой из 46 девушек-комсомолок, призванных на фронт 12 апреля 1942 г. из Черкесска, проживала на ул. Международной;Серёжкина Раиса Григорьевна, 26-летняя уроженка Приморского края, рядовая, санинструктор 875-го СП 2-й гв. Таманской СД, умерла от ран 24 ноября 1944 г., похоронена в Варме Лиепайского районе Латвии; в 1942 г. она воевала в Кировском партизанском отряде. Командиром этого отряда, действовавшего на территории нынешнего Урупского района, был её муж – начальник Кировского районного отделения НКВД Александр Михайлович Серёжкин. Схваченный предателями, он был расстрелян в отделении SD Черкесска; Снигирёва Мария Андреевна, 22-летняя уроженка Баталпашинска, сержант, пропала без вести в августе 1944 г.;Сохач Мария Григорьевна, сержант, пропала без вести в августе 1942 г.;Тлисова Роза Муратовна, родилась в 1918 г. в ст. Баталпашинской, рядовая, пропала без вести;Хаунежева Роза Луковна, 20-летняя уроженка Баталпашинска, рядовая, санитар 1159-го СП 351-й СД, погибла в бою 21 ноября 1942 г. в селении Нижний Таминск Алагирского района Северо-Осетинской АССР;Якунина Розалия Ивановна, ефрейтор, пропала без вести;Яценко Анна Ильинична, родилась в 1924 г. в Баталпашинске, рядовая, пропала без вести.
Известно, например, что при переправе через Дон погибла зенитчица 23-го отдельного зенитного дивизиона уроженка Баталпашинска Рубина Ирина, которая освобождала Кавказ, радист из Черкесска Третьяченко Александра сражалась на лидере «Ташкент», участвовала в последнем бою этого корабля и умерла от ран. В боях под Москвой погибла Луценко Дуня, воевавшая в составе казачьего эскадрона 1-го конного корпуса генерала Белова. В ночь на 23 июля 1942 г. при обороне г. Батайска погибла выпускница СШ № 10 им. Сталина зенитчица Петрова Рая. Позже легла в сырую землю по обочинам нечеловечески трудной дороги от Ростова до Грозного, а затем на Запад, Догадаева Аня. В бою погибли медицинские сёстры 985-го СП 320-й СД уроженки Баталпашинска Островерхова Маша и Безродная Таня
▲ За три дня до начала войны закончили в Черкесске СШ № 6 Николай Клоков, Владимир Макаровский, Пётр Деменко, Николай Якушов, Николай Алтухов, Александр Чуриков, Амур Чехов, А. Лютинский, В. Куликов.
Ребята любили петь, танцевать, занимались в баскетбольной секции под руководством тренера-учителя Д. Пучкина, дружили между собой. Все они попали сначала в Нальчикское стрелково-пулемётное училище, а после его окончания – в самое пекло войны – под Сталинград, где летом 1942 г. погибли Н. Клоков, В. Макаровский, В. Куликов и П. Деменко.
▲ Сразу после выпускного бала ушли сражаться с немецкими оккупантами многие выпускники СШ № 10 им. Сталина. Среди них местная знаменитость Наталья Утехина, Мария Гринберг, Люба Князева, Настя Кулешова, Владимир Михайлович Потихонченко, Василий Яковлевич Пашков, Евгений Исидорович Белоусов, Михаил Андреевич Юдин, Григорий Головчанский, Иван Русин, Алексей Архипов, Валентин Петрович Шанявский, Владимир Молдованов (по кличке «Цыган»), Николай Матвиеч, Павел Каргинов, Николай Котляров, Владимир Коваленко, Николай Долгачёв (он всю зиму ходил без шапки, даже в лютые морозы), Николай Брылев, А. Горшкова, Г. Куликова, Г. Фролова и другие учащиеся.
В 1992 году, спустя 50 лет, на встречу выпускников школы смогли прибыть только 12 человек: А. Горшкова, Е. Белоусов, В. Новицкий, В. Пастушеко, В. Пашков и другие.
▲ Первым добровольцем из выпускников СШ № 10 им. Сталина ушёл на фронт Александр Рыблов. Ушёл и не вернулся – сгорел в танке. Немного пережил его и ст. лейтенант 642-го полка 200-й СД, прекрасный математик Николай Рык. Три ордена Красной Звезды украшали его грудь.
▲ В боях за Родину погибли учитель математики Константин Григорьевич Козловский, учитель по физкультуре и военному делу Николай Харитонович Сальников, а также выпускники школы мл. лейтенант Михаил Маслихов, не по годам серьёзный парень Игорь Диких, весельчак и балагур Юрий Шейкин, гвардии рядовой Валентин Карасёв, зенитчицы Рая Петрова и Сима Рядченко, рядовая Валентина Лапина, мл. лейтенант 251-й СД Илья Пономарёв.
▲ Не вернулись в родной Черкесск, сложив свои головы на поле брани, Александр Абакумцев, Павел Богомолов, Павел Степанович Волкодамов, Борис Иванович Воскобойников, Иван Анисимович Дубков, Игорь Борисович Дьяконов, Леонид Павлович Живаго, Владимир Павлович Зайцев, Александр Тимофеевич Заславский, Аркадий Борисович Ивановский, Василий Изотов, Александр Витальевич Коваленко, Александр Васильевич Корзун, Валентин Котляров, Николай Федорович Лихоманов, Николай Манько, Алик Паштет, Виталий Феодосьевич Паштет, Михаил Михайлович Пивкин, Анатолий Погожев, Фёдор Самодин, Михаил Сухин, Сергей Фиденко, Валентин Андреевич и Николай Андреевич Чесноковы, Григорий Шинцов, Константин Щербаков, Борис Георгиевич Якушов...
Многие из них после учёбы во 2-м Орджоникидзевском военно-пехотном училище воевали в составе подразделений истребителей танков и автоматчиков 10-го гв. стрелкового корпуса.
▲ Выпускники СШ № 10 (1939 г.) Николай Тимофеевич Воскобойников и его двоюродный брат Борис Воскобойников родились в 1921 г.
Николай (из семьи рабочего) учился в школе с 1-го по 10 класс, Борис (из семьи служащего) – с 7-го по 10 класс (приехал из Орджоникидзе).
Николай хорошо рисовал, занимался в драмкружке у Я. Коростелёвой и школьном струнном оркестре, был секретарём школьной комсомольской ячейки, вожатым в СШ № 13. Собирался стать военным, но не прошёл медкомиссию, поступил в Черкесский учительский институт, но 29 марта 1941 г. был призван в армию и попал в Грозненское военное артиллерийское училище. Когда началась война, все курсанты пошли на фронт. Под Белой Церковью принял первый бой, погиб 28 июля 1941 г. под Фастовым в окружении немецкой танковой дивизии.
Борис, окончив лётное училище, стал лётчиком. Погиб в 1942-м, защищая небо Ленинграда.
▲ Жили рядом и сидели в школе в затылок друг другу: два Павла – Волкодамов и Лобанков – впереди, а Игорь Фиделин и Сергей Олейников за ними. Павел Волкодамов, Павел Лобанков, Игорь Фиделин и Сергей Олейников были неразлучными друзьями. Жили рядом, вместе учились в одном классе, вместе уроки учили, и на Кубань, в излюбленное местечко – Глубочиху, – тоже вместе. После окончания школы, в июне 1940 г. поезд покатил их из солнечной Черкесии к месту службы – седой Балтике. Обоих Павлов зачислили в моряки, а Игоря и Сергея – в артиллеристы.
В октябре 1941 г. после тяжёлого морского боя эскадренный миноносец «Славный», на котором воевал Лобанков, стал на длительный ремонт, а моряки были списаны на берег в 71-ю отдельную бригаду.
Волкодамов погиб, а его трое друзей, пережив блокаду Ленинграда, фронтовой дорогой пошли на запад. Они освобождали Прибалтийские советские республики, шли по земле Пруссии, побывали в Берлине и живыми вернулись домой в Черкесск. Павел Стефанович Лобанков (мс СССР по городкам и тренер, вырастивший несколько поколений волейболистов) и известный в Черкесске волейболист Игорь Фиделин работали в спорте, Сергей Прокофьевич Олейников – гл. энергетиком на ЧЗХМ. Но раны, полученные в боях, дали о себе знать. Их друзья не пережили. Сначала умер Фиделин, потом Лобанков, затем Олейников.
▲ После войны из немецких архивов стало известно, что 21 мая 1943 г., в районе острова Вайндло, в Финском заливе Балтийского моря, подводная лодка Щ-408, которой командовал капитан-лейтенант П. С. Кузьмин, вступила в свой последний артиллерийский поединок с противолодочными катерами и самолётами фашистов, так как была подбита и не имела возможности уйти под воду.
Герои-балтийцы повторили подвиг русского крейсера «Варяг». Тяжело повреждённая лодка «Щ-408» опустилась на дно. Двое суток немцы сторожили её, улавливали гидроакустическими приборами стуки из-под воды. Моряки пытались исправить повреждения и всплыть, чтобы отдать жизнь в открытом бою. Не удалось. Ни один из подводников не воспользовался спасательным костюмом. Моряки решили умереть, но не сдаваться и не оказаться в плену.
В составе экипажа подводной лодки находился уроженец ст. Баталпашинской старшина II статьи Павел Степанович Волкодамов (1919 г. р.). Его отец погиб в конце гражданской войны в бою с белогвардейцами, так и не увидев родившегося сына. Отчим Курдюков Осип Антонович заменил Павлу отца. После окончания школы Павел поступил в Орджоникидзевский институт цветной металлургии, но, не окончив и двух курсов, был призван в армию на действительную воинскую службу. В Черкесске проживал по пер. Кировскому, 9. Мать Павла – Евдокия Михайловна в 1970-е годы проживала в Черкесске по ул. Карла Маркса.
▲ Бывшая выпускница СШ № 10 им. Сталина г. Черкесска Р. Халевская посвятила своим одноклассникам стихотворение «Памяти погибших друзей»:
«Мы стояли на школьном пороге,И во взгляде светилась мечта. Но мечтать оставалось немного – Только мирных четыре дня...На защиту своей ОтчизныПроводили мы наших ребят.И они не щадили жизни, Повзрослел, посуровел их взгляд... Слава тем, кто дожил до Победы!Память тем, кто остался в бою!С горем – счастье, а с радостью – бедыХодят вместе, в одном строю.Сколько близких друзей не стало:Нет уж Рэма, погиб Попов,Сердце Славы стучать перестало, И навеки умолк Цыганков.Это нас они грудью прикрылиОт смертельного шквала свинца,Не дожили и недолюбили, Свою юность, отдав до конца.В неоплаченном долгу пред друзьями, Мы в сердцах сохраним навек.Всё, что связано с их именами, Всё, чем славен в веках человек».
▲ Много школьников и учителей были призваны в Красную армию из СШ № 11. Летом 1941-го ушли на фронт все выпускники школы: 10 мальчишек и 2 девушки. В их числе Эдик Марчихин (погиб), Михаил Орлов, Алексей Семенов (заядлый футболист), Григорий Шкрябин (самый высокий по росту в школе), ворошиловский стрелок Геннадий Суворов (погиб), фотограф Владимир Тихонов (погиб), Ян Верк (погиб), из аэроклуба ушёл в лётное училище Владимир Баранов…
В 1942-м на фронт ушли школьный художник Егор Фетисов, баянист Владимир Рощенко, Василий Дробязко, Дмитрий Остроухов, Иван Майборода, Владимир Слюсарев, неразлучная тройка весёлых ребят – Михаил Орлов, Геннадий Ханаев, Николай Червонный и др. На полях сражений остались Николай Григоров, Леонид Попов, а также Андрейчук, М. Арсеньев, Н. Петренко, Ф. Филимонов.
▲ В архиве автора есть фото, снятое осенью 1936 г. На нём изображены 29 учащихся (1920-1921 г.р.) и 8 учителей 8 класса СШ № 11 города Сулимова. После окончания войны в живых осталась только одна ученица Вера Бабенко. 28 учащихся и 8 учителей война поглотила.
В их числе учащиеся: Ал. Анжимова, А. Астежев, К. Багов, Г. Диденко, Джибабов, Н. Дорофеев (Николай Илларионович, 1920 г.р., рядовой, пропал без вести в июне 1943 г.), В. Дорохина, Н. Зуев (Николай Иванович, 1920-1942), А. Ковалёв, Н. Коржова, Ф. Малхозов, М. Мхце, Александра Менгина, Ольховский, Ал. Остроухова, П. Саладовников, В. Сечин, Р. Сечина, М. Смиловский, Р. Фисенко, Б. Цветков, Г. Шаульский, И. Юрченко (Иван Сергеевич,1921 г.р., гв. ст. л-т 222-го ГвСП, погиб 07.04.1945 в Чехословакии), учителя: Вера Михайловна Кацубина, Александра Понамарёва, Елена Пахно, Ольга Семёновна, Михаил Филиппович, Ольга Августовна, Анастасия Петровна, Леонид Александрович (их фамилии, как и пятерых учащихся, не установлены – С.Т.)
▲ Зимой 1936-1937 учебного года вступила в строй СШ № 12 (ныне № 10) города Ежово-Черкесска. Из оставшихся в живых выпускников 1941 г., удалось установить только четверых. Погибли на фронтах Великой Отечественной войны Александр Корзун, Раиса Ходарева, Мария Кулькова, Любовь Жукова, Фёдор Ильичёв.Здания рушатся от времени, а памятники – от рук человеческих. Но и те, и другие можно воссоздать. А погибшего человека – не воскресишь. Его можно только запечатлеть в памяти. Нить поколений больше не должна прерываться. История Черкесска – это, прежде всего история живших и живущих в нём людей.
Учителя Г. А. Юнак, А. В. Дуракова, О. С. Косенко,Школьники 10-го: Евдокия Оборожная, Михаил Орлов, Алексей Семенов, Григорий Шкрябин.8-е и 9-е классы: Василий Дробязко, Александр Кучеров, Дмитрий Остроухов, Александр Зуев, Георгий Фетисов, Юрий Шевцов, Николай Данилейко, Павел Колоненко, Владимир Слюсарев, Иван Майборода, Николай Червонный, Василий Боркут, Владимир Збарский, Евграф Лапко, Николай Тарасенко, Владимир Рощенко, Геннадий Ханаев.
К фотографии учащихся СШ 11, погибших на фронте!!!!Будь проклята эта война за все разрушения, за сломанные судьбы, за прерванные жизни миллионов и миллионов мирных людей – погибших, замученных, зверски убитых! Вечная им светлая память!

Категории: Содержание | С. П. Твердохлебов | Книга «Черкесск: ориентир в океане фактов и событий» Том 2