🎓 Проказин Иван Анкудинович — Исторический Черкесск

Интересна судьба секретаря партийной ячейки 37-го кавалерийского полка Ивана Анкудиновича Проказина, хопёрского казака из станицы Баталпашинской, который потерял левую ногу на германском фронте во время Первой мировой войны.

«Чудное дело, – рассказывал он своему тестю, – ногу потерял, а голову взамен приобрел. Я ведь до ранения дюже какой верноподданный был. «Боже Царя храни» да «Спаси, Господи» обязательно и утром и вечером пел, портрет царя Николашки на груди носил. Самое лучшее для меня дело было слушать в станичном правлении, как старики про турецкую да японскую войну рассказывают.

На станичных учениях я лучше всех рубал лозу да глину. В Успенье 15 августа, у нас этот день весь Баталпашинский отдел праздновал, в станице ярманка, на плацу – джигитовка, в степу – скачки. Девки в лентах да ярких платьях, старики в новых черкесках. От атамана Отдела да от Наказного атамана – 1200 рублей на пропой казакам. Призы самолучшие: первый за скачки – двустволка, за джигитовку – седло новое казацкое да 20 рублей денег, за рубку и лихость – пистолет «Смитт-Вессон» с зарядами. И хоть верь, хоть не верь, – я этих призов один 3-4 нахватывал. Батька мой гордился: «Будет мой Иван вахмистром», а дед, тот брал повыше: «Есаулом должен быть... джигит и рубака первый».

Так вот и рос я верноподданным, ожидая службы. Забрали меня на действительную в 1912 году. Попал на западную границу. Кругом поляки да евреи, один другого бедней. Нищета, есть нечего, а земля вокруг барская, графов Замойских да Браницких. Люди здесь 3 копейки большими деньгами считали; а я ничего не замечал, всё словно так и должно быть.

Утром – занятье, потом словесность, затем обед, после водопой, проездки, опять строевые. Так и шла жизнь. Я уже лычку получил, до приказного дослужился, в учебную роту попал. Вахмистр мною не нахвалится, а командир сотни даже из экономических сумм четвертною наградил. «Лучший казак в сотне», – похвалялся мною. Так я дурак дураком и жил. Все мечты об урядницких погонах, да о сытом пузе были, и вдруг – война!

Стояли мы на границе, бои начались сразу, уже на второй день я срубил немецкого солдата в атаке. Через сутки в разъезде опять отличился – гусару голову расколол да другого со значком в плен взял. Воевать было не-трудно – с детства к войне готовился, всякой былью да небылицей, что старики болтали, восторгался.
Вскоре на груди один крест, а за ним и другой засверкали. В младшие урядники произвели, и вахмистр, и взводные стали меня Иван Анкудиновичем величать. Возгордился я этим до крайности, совсем одурел. Край мне третьего, золотого Егория, захотелось. И получил его, а ногу потерял. А случилось это так.

Языка немецкого надо было добыть. Из штаба корпуса приказ пришел «во что бы то ни стало...». Ну, опросили казаков, кто желает. Я, конечно, первым за Веру, Царя и Отечество пожелал. Правду тебе сказать, думка у меня, дурака, тайная была: до подхорунжего дослужиться, домой с полным бантом и золотым басоном на погоне возвратиться...»

– «Я желаю!» – сказал я из строя.
– «А я, Проказин, и не сомневался. Ты у нас в сотне украшение. Добудешь языка – третий крест и старшого обещаю», – говорил сотенный.
«У меня от этих слов в груди словно тепло разливается. Взял я трёх ка-зарлюг (казаков – С.Т.) надёжных да пешим порядком и пошёл. Ну, что такое ночной поиск да взятие языка – ты сам знаешь, да и службу казацкую мне тебе нечего расписывать», – поглаживая свои отвисающие книзу хохлацкие усы, улыбался Проказин.
– «Ты кем, хорунжим или сотником был?» – спросил он.
– «Подъесаулом».
– «Ну, значит, ваше благородие, – шутит он, – прямо пойдем к делу. Нас четверо было, ползем к немцам, к тому месту, где они дозоры да секреты
выставляют. Доползли, а там – никого. Пошли дальше, да и напоролись на полтора десятка немчуры. Будь они похрабрей да знай, что нас всего четверо, – был бы нам конец, а они, черти растерялись, как заорут – «козакен», да с перепугу кто куда. Стрельба поднялась, не дай бог какая. Со всех концов стреляют, а кто в кого – не разберёшь. Свалили мы одного немца да двух гранатами убили и обратно. Тут меня шальная пуля и вдарила в колено... Потерял я сознание. Спасибо, казаки не бросили. В лазарете получил я третьего «Георгия», а ногу отрезали по самое колено. Так мои геройства тем и закончились» — добродушно смеялся Проказин.

Источник: «Весенний поток». Военные мемуары. Мугуев Хаджи-Мурат Магометович, из-во «Ир», г. Орджонкидзе, 1983 г. стр. 6 Глава «Бутягин ошибается». Записано по воспоминаниям уроженца г. Баталпашинска (iHaveBook.org/books/download/rtf/415942/vesenniy-potok.rtf) Григория Ивановича Филипсона, 1873 г. р.)