🎓 Титоренко Николай Капитонович — Исторический Черкесск

В 1960-1970-е гг. на Черкесском химическом заводе инженером-технологом работал Николай Капитонович Титоренко, бывший гражданин США, или если сказать проще – русский американец. А история его жизни такова.

В 1912 г. его отец Капитон Титоренко уехал в США на уборку тростника, да так там и остался, став Джоном Торенко. Работая фермером, шахтером, рабочим на мясокомбинате, упорно копил деньги для того чтобы перевезти в Америку жену с двумя детьми, 18-летнюю сестру и 17-летнего брата жены.

В 1930 г. сын Ник первым в семье получил университетское образование, получив диплом химика. И всё благодаря отцу, который для того, чтобы выучить сына, во времена сухого закона занимался даже самогоноварением. Это были трудные годы для Америки, запомнившиеся безработицей. Ник не хотел сидеть на шее у отца, и всё время пытался где-нибудь подработать. Работал даже аптекарем и токарем.

А тут Советский Союз приглашает иностранных специалистов на работу, но только при одном условии: нужно принять гражданство СССР. Ник подал документы в советское посольство, не смотря на то, что все родственники были против его затеи. И только отец поддержал сына, решившего отправиться на родину своих предков.

Среди провожающих была и невеста Ника – шведка Алиса Свенсон. Крепко его любя, она была в отчаянии, но пообещала при первой, же возможности приехать в Россию.

Что такое 1930-е годы в Москве – известно всем. Ника взяли на работу технологом на лакокрасочный завод. А вот жильём не обеспечили. Шикарно одетого для того времени иностранца, с трудом говорящего на ломаном русском языке, взял на некоторое время квартирантом старый большевик, бывавший до революции в США, а затем бывшая эмигрантка Львова. Ник стал хорошим трудолюбивым специалистом, показавшим свои способности и в области химии, и в области механики. Он постоянно что-то придумывал, что-то совершенствовал. Его очень ценил директор завода. Всё было бы хорошо, если б не 1930-е годы…

Его часто вызывали в НКВД, заставляли стать доносчиком. Недоступное ему общение с русскими, Ник компенсировал, посещая клуб иностранных рабочих, среди которых были англичане, немцы, американцы и др. Внезапно клуб закрыли. Ник пытался найти знакомых, но все куда-то исчезли. И тут ему стало страшно – он видел, что делали с людьми в Стране Советов, и решил возвратиться в Америку. Но и советские, и американские чиновники давали отказ, ссылаясь на одну и ту же причину: он родился в России и вернулся на родину.

А тут возникли проблемы с работой. Он, один из лучших специалистов завода, попал под сокращение. Об этом Нике сообщил директор, пряча от него глаза.
Ник ищет работу, но во всех отделах кадров, услышав его акцент, и узнав, что он из Америки, ему отказывали, хотя инженеры везде были нужны.

Когда он «проел» все свои шикарные костюмы и начал голодать, то разозлился и пошёл в приёмную Председателя Президиума Верховного Совета СССР М. И. Калинина, где потребовал у секретаря «старосты страны» отпустить его в Америку или же предоставить работу в Москве. Чуть ли не дет-ская наивность Ника ошеломила секретаря Калинина. Иначе чем объяснить тот факт, что он позвонил директору завода и велел ему восстановить Ника на работе. Справедливость восторжествовала. Позже Ник ещё дважды попа-дал под сокращение, но теперь у него был хороший защитник в лице директора завода.

Семь лет пребывания в России, пролетели как один миг, но всё это время Ник и Алиса не забывали друг друга, часто писали друг другу письма, она даже посылала ему пачки своих фотографий. А однажды, по дороге к родственникам в Швецию, Алиса посетила Москву. Ник сказал ей, что Россия не подходит для неё, что он вряд ли сможет вернуться в Америку и предложил ей… забыть его. Они сфотографировались на память. Алиса написала на обратной стороне «1941». А через неделю Германия объявила войну СССР.

Ник не смог даже проводить Алису на корабль в Ленинград, так как сразу же получил повестку на фронт и стал офицером химической службы в артиллерийском полку. Не успев толком повоевать, он под Брянском попал в окружение, откуда всё же вырвался чудом с несколькими однополчанами. А потом был допрос у особиста. Услышав страшный акцент Ника, особист долго не рассуждал и, быстро оформил документы на расстрел. Когда Ника вели на расстрел, его крики услышал командир полка. Бывший интеллигентный человек, знавший английский и немецкий языки, он приказал особисту освободить Ника.

После повторной проверки на передовую Торенко уже не попал, так как химики в войсках стали не нужны. И его отправили от греха подальше в тыл. В далёком таджикском Душанбе Ник стал военным шофёром.

После окончания войны Ник, теперь уже Николай Капитонович Титоренко, написал письмо в Москву, и попросил директора химзавода устроить ему вызов на прежнее место жительства и работы.

В 1948 г. Москва вновь встретила Николая. Но это был уже не тот само-уверенный молодой бесшабашный американский парень, а серьёзный молчаливый человек с седыми висками. Вскоре он познакомился с девушкой Верой, работающей инженером-картографом в военном ведомстве. В те времена выйти замуж за иностранца было подвигом. А тут как назло по всей стране прокатилась новая волна репрессий. Вся родня Веры была в состоянии паники. И её можно было понять: брат веры был аспирантом авиационного института, его жена и её отец работали в Министерстве госбезопасности. Иметь родственника из Америки для них было крайне опасно. Когда Вера, несмотря на все просьбы и угрозы, вышла за Николая замуж, вся семья порывает с ней на много лет все отношения. И только мать общалась с дочерью тайком.

В один из дней 1950 г., вызвав к себе в кабинет Николая, директор завода посоветовал ему уехать как можно дальше от Москвы. И добавил: «Если, конечно, ты хочешь остаться в живых…». Получив от директора рекомендацию на только что пущенный в эксплуатацию лакокрасочный завод, Николай с Верой и только что родившейся дочерью отбыли в солнечный Ташкент. Здесь для него наступило относительно спокойное и плодотворное время, хотя и там он периодически попадал под сокращение, но после того как директор заступался за Николая, его восстанавливали на работе.

После Ташкентского землетрясения (1966 г.) Николай вместе с женой, дочерью и сыном переехал в Черкесск, где и умер, прожив 82 года.

А в Ташкенте общественный палисадник, к которому Николай приложил свои умелые руки, спустя 20 лет после его отъезда местные жители называли «Верочкиным садиком».

Много раз в жизни ему задавали вопрос, жалеет ли он о том, что приехал в Россию, и каждый раз получали один и тот же удивительный ответ: «Нет!».

Алиса Свенсон долго ждала Ника и постоянно писала ему письма. Она не хотела расставаться с ним. Лишь после того как Николай, написал ей, что собирается жениться, она попросила вернуть ей письма и отослала ему своё обручальное кольцо. Николаю было тогда 38 лет, Алисе – на два года меньше. Она хотела иметь детей и решила выйти замуж за хорошего чело-века. Но в день своей свадьбы, призналась матери Ника, что если бы он сейчас зашёл за ней в церковь, она ушла бы, с ним, не задумываясь.

Её брак был неудачным и несчастливым, хотя она и вырастила троих детей.

Когда 80-летняя старуха узнала о смерти Ника, она громко закричала и, потеряв сознание, упала навзничь на пол. Потом она сделала копии всех пи-сем Ника и отослала их его сестре. А их было множество. Ведь переписывались они в течение 20 лет, в среднем, получали одно письмо в три дня. Последний раз сестра Николая получила от Алисы короткое письмо из госписа – госпиталя, куда идут умирать безнадёжно больные.